— Там еще один у двери лежит и один во дворе, — сказал я.

— Ничего себе, — Холин присвистнул.

Сапоги второго разбойника оказались в самый раз. Выбравшись из дома, мы притаились в темноте двора. На первый взгляд на улице было тихо, но я не хотел рисковать.

— Давай немного подождем. Все-таки мне пришлось пошуметь, — сказал я.

— Думаешь, кто-нибудь мог услышать?

Я пожал плечами и только потом сообразил, что Холин не может видеть моего жеста в темноте.

— Может быть. Не знаешь, сколько человек тебя охраняли?

— Нет, — признался Холин, — двое держали, один бил, а сколько их всего было в доме, кто ж разберет.

Служилый квартал не спал. То в одном месте, то в другом вспыхивали пьяные ссоры, истерически кричали женщины пытавшиеся разнять дерущихся мужчин, где-то пели, где-то плакал ребенок. Стоя возле запертой калитки, я рассказал Холину о том, как в святилище прибежал мальчишка.

— Знаешь, кто мог его послать? — спросил я.

— Догадываюсь.

Совсем рядом послышались голоса, и мы прижались к забору пытаясь разглядеть через щели поздних прохожих. Два пьяных мужика прошли мимо. Один скрылся в темноте, а второй остановился под фонарем, щедро полил калитку ближайшего дома и побежал догонять собутыльника.

Холин тяжело вздохнул и потянул на себя створку ворот.

— У Колуна на этой улице везде свои глаза и уши. Надо уходить. Если кто-то что-то слышал, то и он скоро узнает, — сказал Холин.

— Жаль, — я сокрушенно вздохнул, — думал, получится отсидеться здесь до утра.

— Только не здесь, — проворчал бывший стражник.

Выйдя за ворота, он повел меня направо в сторону реки. Улица здесь еле заметно шла под уклон, поэтому мы прибавили шагу.

Миновав два перекрестка, Холин остановился, словно почуял неладное, схватил меня под руку и потащил куда-то вбок. Если бы не он я бы ни за что на свете не заметил узкую щель между домами, в которой мы смогли укрыться. Мы успели как раз вовремя. Впереди на дороге появилась группа мужчин. Незнакомцы явно куда-то спешили. Они прошли мимо нашего убежища и скрылись за стеной ближайшего дома. В руках у двоих я заметил короткие копья. Обычно разбойники прятали оружие под одеждой, но, похоже, здесь они ничего не боялись и не считали нужным изображать из себя добропорядочных горожан.

— Люди Колуна, — еле слышно прошептал Холин.

— Неужели по нашу душу? — спросил я.

— Похоже. Знают, что сейчас из квартала нам не выбраться.

— Что же делать?

Холин тяжело вздохнул.

— Есть у меня одна мыслишка.

Оказалось, что узкая щель, в которую мы смогли втиснуться, была замаскированным проходом между домами, который вывел нас на соседнюю улицу. Пробираясь вдоль заборов, мы выбрались в неприметный переулок. В этой части города освещения почти не было, поэтому на улицах стояла кромешная тьма. Свет фонарей, горящих наверху в купеческом квартале, не достигал городского дна, а нависшие над головой верхние ярусы закрывали луну и звезды, отчего внизу казалось еще темнее.

Мы почти не разговаривали, поэтому я понятия не имел, куда ведет меня старый друг. Наконец у одного из домов Холин остановился и потянул на себя калитку. Она оказалась не заперта, и мы проскользнули во двор. Я не мог ничего разобрать в темноте, поэтому чтобы не наткнуться на что-нибудь выставил перед собой руки. В отличие от меня Холин шел уверенно. Взобравшись на крыльцо, он приложил ухо к двери и какое-то время, молча, прислушивался к тому, что делалось в доме, а потом тихонько постучал.

Не успели стихнуть звуки ударов, как откуда-то из глубины хибары послышался взволнованный голос.

— Кто там?

Уж не знаю, ждал ли знакомый Холина гостей или наоборот боялся, что кто-нибудь решит заглянуть к нему в столь поздний час, но было не похоже, что мы подняли его из постели.

— Это Холин. Открывай.

— Какого демона тебе надо? — еще больше встревожился человек за дверью, — убирайся.

— Если не откроешь, я начну орать, и сюда сбегутся все соседи. Как ты потом объяснишь Колуну, что я делал у тебя во дворе?

В глубине дома кто-то завозился, скрипнул засов, и дверь слегка приоткрылась.

— Ты один?

— С другом. Открывай уже.

В доме было еще темней, чем снаружи. Пахло потом, сырыми тряпками, какой-то едой и жженой лучиной.

— Подождите, — тихо сказал хозяин, — сейчас я огонь высеку.

Хозяин несколько раз чиркнул кресалом, и в темноте вспыхнула яркая искорка. Знакомый Холина сначала раздул в жаровне слабый огонек и уже от него запалил лучину. В дрожащем свете горящей щепы я разглядел маленькую комнату. Прямо перед нами стоял стол, а за ним старый сундук на котором сидел и в страхе таращился на нас тот самый мальчишка, который прибежал в святилище, чтобы сообщить о том, что Холин попался в плен.

— Ну, здравствуй, — сказал я ему и улыбнулся.

Хозяина дома звали Хряком. Он действительно был похож на свинью — широкий в кости, толстый, с большим приплюснутым носом и маленькими подслеповатыми глазками. С Холином они не то чтобы дружили, но Хряк считал себя обязанным моему другу за помощь, которую тот оказал ему около года назад. Сам хозяин дома разбойником никогда не был, но, как и многие в служилом квартале выполнял некоторые поручения Колуна, поэтому был в курсе его дел. О пленении Холина он узнал случайно и в память о старом долге решил предупредить его друзей об опасности.

— Как узнал, где меня искать? — спросил я Хряка.

— Так люди Колуна только о тебе и говорят, — ответил толстяк и добавил: — Теперь многие знают, что отшельник, который в пуще живет и есть Тибон Проклятый.

Я сокрушенно покачал головой. Похоже, скоро о моем убежище узнает вся страна.

— Вот, что Хряк, — сказал Холин, — спасибо, что нашел и предупредил Тибона, но нам еще твоя помощь понадобиться.

— Что еще? — не очень любезно спросил хозяин дома. Судя по всему, он был совсем не рад нашему визиту, но в открытую протестовать боялся.

— Найди мне какую-нибудь рубашку старую, собери на стол, жрать хочу — помираю, и разреши пересидеть у тебя до утра.

Хряк набычился и упрямо затряс большой лохматой башкой.

— Еды дам, одежду тоже, но из дома уходите. Не ровен час, кто-нибудь из людей Колуна придет, за какой надобностью, тогда все поляжем.

Холин хотел возразить, но толстяк быстро добавил.

— Мальчишку пожалейте. Кроме меня у него никого нет.

— Ладно, — Холин кивнул, — мы сейчас уйдем.

Хряк согнал сына с сундука и достал из него старую рубашку, которая была